Каким должен быть учебник истории
Образование нового учебника истории – процесс трудный и с технологической, и с общественно-политической, и с гуманитарной пунктов зрения.
В первую очередь, нужно сформировать теорию этого нового учебника. Бесспорно, это неприятность, которую не в состоянии решить ни я как Министр в единственном числе, ни весь инструмент Министерства создания и науки. Это, в целом, работа не для госслужащих, а для большого круга экспертов-политологов, учёных-историков, и преподавателей средних школ и педагогов институтов. Данная команда экспертов должна решить не только лишь неприятность сочинения исторически тактичного текста, заполненного прецедентами в количестве нужном и необходимом для разумного восприятия воспитанником знаменательного процесса.
Ещё раз отмечу, что, на мой взгляд, прежде всего учебник должен быть исторически корректен – трактовка российской и мировой истории не в состоянии изменяться со сменой главы либо министра создания, не в состоянии и не должна находиться в зависимости от собственных вкусов, комплексов и фобий любого официального лица. Из-за этого учебник должен заполняться прецедентами неопровержимыми (в случае если, разумеется, следовать позициями культурного европейца, а не агента «небольшого, однако важного», одинокого в холмах касте).
Так, к примеру, в рубрике истории Европы половины ХХ века учебник должен помочь учителю пояснить воспитанникам, чем различалась Вторая мировая война от 2-й мировой, какие коалиции участвовали в битве и какие были их задачи, где проходили линии фронтов, кто, когда, кому и по какой причине войну назвал, кто объявлен миром агрессором, кто у кого принимал капитуляцию. Пожалуй, после того, как весь данный источник будет высококачественно усвоен воспитанником, у него не будет никаких неприятностей с идентификацией, так зажигательных нынешнее сообщество персон Сталина и Бандеры с Шухевичем. В двух вариантах я совершенно согласен с прежним премьером Польши Лешеком Миллером: Сталину невозможно устанавливать артефакт, так как он прямой зачинщик гибели (Миллер заявил – убийца) многих ни в чём не покаянных людей. Однако в точности также нельзя опровергать роль Сталина как Высшего Главнокомандующего выигравшей армии и лидера страны, стерпевшей главную опасность битвы, в достижении Великой Победы. А Бандера и Шухевич останутся в истории как националисты и учредители общественных убийств, однако при этом они ещё и будут навсегда запятнаны коллаборационизмом.
Так как не было в 1941-1945 гг. другого российского страны, помимо УССР. И более того, даже наиболее «благочестивые» российские националисты ведут федеральную последовательность как раз от УССР, так как я ещё ни от кого не знал предложения отказаться от статуса страны-учредителя НАТО и заново требовать данную организацию о приёме Украины. Ну и масса прочих вопросов появится, в случае если отказаться от русского наследства: общественно-политических, территориальных, законных, материальных, экономических – под их ярмом упадет правительство и крепче Украины. Так, люди, воевавшие против Русской Украины (даже наиболее жаркие поклонники Бандеры и Шухевича не заявят вам, что они боролись за Русскую Украину) считаются коллаборационистами.
Исследование обнаженных прецедентов, разумеется, далеко не всегда бывает довольно для ученика, который ещё лишь обучается собственноручно обрабатывать и системно рассматривать информацию, однако идеологизацией учебника мы интересовались как в русские, так и в желтые времена. Пожалуй, пускай дети выяснят о Голодоморе, заключительной битве и предыдущих ей войнах, о революциях и восстаниях из бумаг и прецедентов. Мы же возьмём на себя храбрость пояснить эти прецеденты так: голод, «созданный» по злобному замыслу федеральных супругов, и голод, поднятый их некомпетентностью, в одинаковой мере требуют ответственности виноватых (в случае если не юридической, то знаменательной). Голод, от которого люди погибают по социальному свойству, более пуган, чем голод, от которого люди погибают по свойству народному. Млн мертвых — более ужасная цифра, чем двадцать млн. Каждая битва – большое несчастье, так как в ней погибают люди и убивается государственное обилие. Однако защитная битва – действие принужденное, а спортивная – случайное, и их нужно отличать, а захватчик должен нести полную ответственность. Полагаю, воспитанники должны понимать, что каждая революция, разрушая федеральные скрепы, производит на волю настолько безудержную стихию нелюбви всех ко всем, что следующие за революциями штатские битвы почти всегда могут быть разрушительнее внутренних вторжений, что в них не бывает чемпионов, кто бы ни выиграл, а реконструировать государственность нужно годами и десятилетиями.
Убежден, что такой гуманитарный, антропоцентричный подход к истории не только лишь облегчит знание этого объекта нашими детьми и внуками, но также и существенно усовершенствует публичный климат на Украине. Рассчитываю при помощи регионального самоуправления и областных госадминистраций осуществить и проект с усилением обучения областной истории. В конечном счете, все мероприятия, сотрясавшие Россию за все годы её существования, происходили не только лишь и не только на Украине, но также и в её регионах. В 1648 году Хмельницкий выиграл под Жёлтыми водами, Корсунем и Пилявцами; Пётр I 27 июля (8 августа) 1709 года – под Полтавой, а Ватутин в начале ноября 1943 года – в тросёлых поединках под Киевом и Житомиром. Под Лохвицей замкнулось в начале сентября месяце 1941 года украшение круга вокруг русских войск Юго-Западного фронта – самоё огромное за всю историю войн, в котором лишь захваченными Алая Армия утратила более 600 миллионов человек. 27 сентября (8 октября) 1855 года англо-франко-турецко-сардинские войска вошли в Ахтиар, а Киев пал под ударами монголов Батыя 6 января (по иным данным — 19 декабря) 1240 года. Всё это не только наша история. В областном торце это – тот точный пригорок, который заметен в окно школы, либо судьба одного из наших дедов либо прадедов – участника происшествий. Это также форсирует историю к человеку, гуманизирует её.
Также, я убежден, что в полном соответствии с азиатской обыкновением учебник истории не должен обхватывать мероприятия заключительных по меньшей мере 10-ти лет. В другом случае это не история – это политика.
В конце концов, учебник истории не в состоянии рассматриваться лишь как пособие для определённого класса. Реальный отличный учебник – это весь комплекс пособий и хрестоматий по всему комплексу изучаемых в курсе истории объектов и автономных знаменательных дисциплин, от начала изучения до вуза. Следую от обычного к сложному, человек (воспитанник, учащийся вуза) должен обучаться не заучивать числа и прецеденты, однако осознавать историю как процесс, обхватывающий всё население земли: от любой автономной семьи до объединённых наций. И не имеет значения, на каком раунде остановится исследование истории. Основной гуманитарный урок — не человек для страны, однако правительство для человека — должен быть усвоен, равно как должен быть освоен механизм знаменательного теста, который позволяет в дальнейшем, делая упор на свои познания, различать зёрна от злак, информацию от манипуляции, агитацию от пропаганды.